Я сижу у стены. Я сижу, прислонившись спиной к холодной и шероховатой поверхности серой бесконечности, которая от чего-то меня отделяет. Я сижу, и всё вокруг тоже серое.
Кто-то за стеной падает. На колени, на бок, на спину, лицом вниз, раз за разом. Я слышу только звуки падений и тихие всхлипы. Постоянно кто-то падает.
Я не выдерживаю, разворачиваюсь и начинаю бить кулаками по стене, что-то кричать. Но эта стена не сдвинется и не дрогнет, а мои крики не долетят до другой стороны. Я снова смирюсь и сяду к стене спиной.
А кто-то падает.
Снова
И снова
Падает.
Ему так больно. Я слышу, как он плачет и почти вижу его лицо. Иногда я продолжаю сидеть и лишь закрываю голову руками, затыкаю уши, молча ненавидя себя, но это никогда не спасает. Иногда, я с особым усердием колочу стену и плачу, кричу и рыдаю, мечтая разбить до крови костяшки пальцев, но почему-то совсем не чувствую боли, а кто-то за стеной замолкает, пока я пытаюсь прорваться к нему. Он сдерживает всхлипы, и я будто слышу: «Всё нормально, не обращай внимания». Может, я просто ему не нужна?
Но ему так больно.
Я чувствую его боль.
Его боль всюду пахнет, оглушительно звенит, от его боли весь мир мерцает.
Я так мечтаю его спасти.
Это доведёт меня до чего угодно. Слепая вера в то, что, пробив стену, я смогу наконец быть полезной, заставляет тихо надеяться. Иногда мне кажется, что кто-то прикладывает руки к стене, прикасается к ней лбом и ненадолго улыбается. Но это бывает так редко.
Кто-то, пожалуйста, перестань плакать.
Скажи мне, что сделать.
Скажи мне, что нужно выкрикнуть, чтобы тебе с той стороны стало легче.
Пожалуйста, скажи мне хоть что-нибудь.
Кто-то, я ведь так тебя люблю.
прости меня, господи, прости, пожалуйста, прости, прости, прости, прости, прости меня
Кто-то за стеной падает. На колени, на бок, на спину, лицом вниз, раз за разом. Я слышу только звуки падений и тихие всхлипы. Постоянно кто-то падает.
Я не выдерживаю, разворачиваюсь и начинаю бить кулаками по стене, что-то кричать. Но эта стена не сдвинется и не дрогнет, а мои крики не долетят до другой стороны. Я снова смирюсь и сяду к стене спиной.
А кто-то падает.
Снова
И снова
Падает.
Ему так больно. Я слышу, как он плачет и почти вижу его лицо. Иногда я продолжаю сидеть и лишь закрываю голову руками, затыкаю уши, молча ненавидя себя, но это никогда не спасает. Иногда, я с особым усердием колочу стену и плачу, кричу и рыдаю, мечтая разбить до крови костяшки пальцев, но почему-то совсем не чувствую боли, а кто-то за стеной замолкает, пока я пытаюсь прорваться к нему. Он сдерживает всхлипы, и я будто слышу: «Всё нормально, не обращай внимания». Может, я просто ему не нужна?
Но ему так больно.
Я чувствую его боль.
Его боль всюду пахнет, оглушительно звенит, от его боли весь мир мерцает.
Я так мечтаю его спасти.
Это доведёт меня до чего угодно. Слепая вера в то, что, пробив стену, я смогу наконец быть полезной, заставляет тихо надеяться. Иногда мне кажется, что кто-то прикладывает руки к стене, прикасается к ней лбом и ненадолго улыбается. Но это бывает так редко.
Кто-то, пожалуйста, перестань плакать.
Скажи мне, что сделать.
Скажи мне, что нужно выкрикнуть, чтобы тебе с той стороны стало легче.
Пожалуйста, скажи мне хоть что-нибудь.
Кто-то, я ведь так тебя люблю.
прости меня, господи, прости, пожалуйста, прости, прости, прости, прости, прости меня